«Самый гуманный вид убийства»: почему немецкие врачи предпочитали отправлять пациентов в газовые камеры, а не лечить

Известный немецкий психиатр и евгенист Эрнст Рюдин в 1934 году говорил следующее: «Психиатр должен объединиться со здоровыми людьми против страдающих наследственными заболеваниями ... Психиатр должен служить высокой цели выведения генетически здоровой, талантливой и высококачественной расы».

Едва ли можно было найти психиатра, который сопротивлялся массовым убийствам. Напротив, директора психиатрической больницы Вюртемберг сами посещали центр эвтаназии Графенек, где совершались убийства физически и умственно неполноценных людей, и отправляли туда своих пациентов. Вестфальское лечебно-воспитательное учреждение Виттекиндсхоф просило главного прокурора города Хамм отправить сложных пациентов в трудовой лагерь, то есть в концлагерь.

Как говорил профессор Пауль Ницше, психиатр, возглавлявший эти массовые убийства: «Это замечательно, что мы можем избавиться от балласта в психиатрических больницах и теперь проводить действительно надлежащую терапию». Под надлежащей терапией он понимал кардиазоловый шок, инсулиношоковую и электрошоковую терапии.

Жертвы немецкой психиатрии

Уничтожение «балласта» и «бесполезных жизней» также проводилось в исследовательских целях. В санатории Виттенау детей-инвалидов намеренно заражали туберкулезом в экспериментальных целях. То же самое происходило в баварской психиатрической больнице Кауфбойерн. Сохранились даже фотографии обнаженных и перепуганных детей.

Доктор Георг Хенсель, ответственный за эти фатальные эксперименты, в 1940 году писал в своей диссертации по поводу испытания экспериментальных вакцин с живым патогеном: «Поскольку этот тип вакцинации людей является неизведанной территорией, кажется само собой разумеющемся то, что кандидатами на вакцинацию в настоящее время могут быть только младенцы, которые демонстрируют серьезные физические и психические пороки развития и жизнеобеспечение которых не приносит пользы нации».

Приют Бранденбург-Гёрден был центральным местом убийства детей-инвалидов. Здесь немецкие врачи убивали детей ради своих диссертаций и научной карьеры. Главным выгодоприобретателем от этих убийств был нейробиолог Юлиус Галлерворден. Осенью 1940 года он присутствовал при отравлении газом специально отобранных детей, чтобы прямо на месте извлечь их мозг. Его исследования финансировались Немецким научно-исследовательским сообществом (DFG). 8 декабря 1942 года он отчитался перед DFG, что смог «за это лето собственноручно произвести вскрытие 500 мозгов,  принадлежавших слабоумным». После войны он с восторгом говорил: «Среди этих мозгов слабоумных, неполноценных и больных детей был замечательный материал».

В психиатрической больнице Люблинец в Верхней Силезии детей и подростков отбирали в зависимости от их социальной пригодности и умерщвляли при помощи люминала. Мозг и спинной мозг отправляли профессору Виктору фон Вайцзеккеру в НИИ неврологии Бреслау.

Фармацевтическая промышленность также не упускала возможности извлечь выгоду из происходящего. Компания «ИГ Фарбен Хёхст» сотрудничала с психиатрической больницей Эйхберга для испытания своих препаратов на людях. ИГ Фарбен в Людвигсхафене имеет собственную испытательную лабораторию в баварской психиатрической больнице Гюнцбург. Гигиенист Герхард Роуз из Института Роберта Коха сотрудничал с Байер-Леверкусен. Отличительной чертой проводимых ими экспериментов являлось то, что людей, не болеющих малярией, специально заражали. За это отвечал директор профессор Вильгельм Загель.

А в психиатрических учреждениях Марбурга проводила эксперименты компания Берингверке. В отчете администрации окружной ассоциации Гессена в 1937 году было сказано: «Систематическое испытание препарата «Евгенозим» (Eugenozym), который предположительно не только лечит шизофрению, но и должен изменять гены [!] шизофреника в благоприятную сторону, проводилось в рамках многомесячных экспериментов над большим количеством застарелых и новых случаев шизофрении совместно с Государственной больницей Херборн».

Будущий главный невролог Георг Шальтбранд считал рассеянный склероз инфекционным заболеванием, поэтому вводил спинномозговую жидкость страдающих им людей обезьянам. Он считал, что вызывал у обезьян некоторую форму рассеянного склероза, поэтому затем вводил спинномозговую жидкость обезьян пациентам психиатрической больницы Вернек во Франконии. Эти эксперименты, финансируемые Немецким научно-исследовательским сообществом (DFG), закончились, когда в октябре 1940 года пациентов из Вернека увезли в газовую камеру. Георг Шальтбранд стал первым председателем Немецкого общества неврологии после 1945 года.

Опыты над людьми в концентрационных лагерях и в психиатрических больницах также финансировались DFG.

Убийства до падения Третьего Рейха и после

В больнице Гросшвайдниц (Саксония) в период с 1939 по 1945 год «умерли» более 5700 пациентов, это при том, что к маю 1945 года Гросшвайдниц насчитывал 1012 жителей. В Хадамаре в 1941 году газом были отравлены 10 000 человек, еще около 5 000 скончались от голода и инъекций. В январе 1945 года, за два месяца до прихода американцев, доктор Адольф Вальманн заказал еще 10 000 таблеток веронала, чтобы иметь возможность и далее травить пациентов. Есть видеозаписи освобождения Хадамара армией США. Они запечатлели исхудавших скелетоподобных людей, похожих на узников концлагерей. В психиатрической больнице Мезериц-Обравальде, в 150 км к востоку от Берлина, с 1942 года было убито 18 000 человек. Последний из них 28 января 1945 года, за день до прибытия Советской армии. Несколько тысяч неиспользованных урн говорят о том, что убийства должны были продолжаться.

В баварской психиатрической больнице Кауфбойрен директор Валентин Фальтльхаузер по собственному желанию разработал специальную «голодную диету», от которой его пациенты умирали от голода в течение трех месяцев. Массовые смерти продолжались еще три месяца после ареста директора. В психиатрической больнице Тойпиц в Бранденбурге по состоянию на день освобождения 28 апреля 1945 года было 600 пациентов, на конец октября осталось всего 54.

В 1945 году в саксонской психиатрической больнице Альтшербиц погибло больше людей, чем в эпоху нацизма. Смертность в 1945 году составила 36,5 процента, то есть 838 человек. В 1947 году смертность выросла до 38 процентов, то есть 887 человек. 46,5 процента пациентов психиатрической больницы Цвифальтен в Вюртемберге умерли в 1945 году, что вдвое больше, чем в 1944 году. В 1945 году в померанской психиатрической больнице Иккермюнд уровень смертности составлял 55 процентов. В 1945 году количество смертей в психиатрической больнице Бернбург (Заале) увеличилось вдвое. Замок Хойм в Саксонии-Анхальт при нацистах был моргом для так называемых психически больных. И здесь массовая смертность начинается только после освобождения. При 500 пациентах «средняя потребность в гробах» в 1945 году составила 250 гробов.

В приюте Дюссельдорф-Графенберг смертность составляла 55 процентов в 1946/47 годах; в 1948/49 годах она все еще составляла 30 процентов. Еще до прихода к власти нацистов Графенберг предоставлял «Байер-Эльберфельд» пациентов для испытания препаратов от малярии.

Психиатр Хайнц Фаульстих ("Hungersterben in der Psychiatrie 1914-1949", 1998) был первым представителем в своей области, зафиксировавшим убийство пациентов с помощью голода. Только по данным Фаульстиха произошло минимум 20 000 смертей за послевоенный период, но их, вероятно, значительно больше. Общей статистики нет, потому что многие больницы уничтожили всю документацию.

С 1939 года и до 24 апреля 1945 года в клинике Витеннауэр-Хайльштеттен в Берлине скончались 4 607 пациентов. Обычно это случалось в течение 20 дней после их поступления. После освобождения было принято 2500 новых пациентов, из которых 1400 «умерли» в том же году, что составляет около 55%. С 1957 года учреждение стало называться Психиатрической клиникой Карла Бонхёффера (Karl-Bonhoeffer-Nervenklinik). Бонхёффер принимал решения о стерилизации «умственно неполноценных» даже после выхода на пенсию. В декабре 1941 года он принял решение по поводу так называемого полуеврея, который всего один раз за 14 лет попадал к психиатрам. Даже национал-социалистический суд наследственного здоровья считал, что у него нет никаких симптомов болезни и что он трудоспособен. Тем не менее Бонхёффер рекомендовал стерилизацию.

Насильственно стерилизованные люди стали жертвами расового безумия нацистской эпохи, но так и не получили официального признания и компенсаций как жертвы преследования со стороны нацистов. Им оставалось рассчитывать только на помощь из фонда для бедных. Преступники продолжали свою карьеру без стыда и совести, даже выступали в качестве экспертов по делам о компенсациях и издевательски пытались доказать, что ввиду неполноценность жертв им не мог быть нанесен какой-либо моральный вред.

Одним из самых заслуженных психиатров послевоенного периода был профессор Гельмут Эрхардт, член НСДАП с 1937 года, заведующий кафедрой судебной и социальной медицины в Марбурге. Эрхардт особенно радел о том, чтобы обелить нацистскую психиатрию. В 1963 году он заявил в отчете для Федерального министерства финансов: «Введение компенсаций для стерилизованных во многих случаях была бы ... издевкой над реальной идеей возмещения ущерба». Эрхардт был удостоен медали Парацельса, высшей награды немецких медиков. Среди прочего, он был членом Консультативного совета по психическому здоровью Всемирной организации здравоохранения.

Глумление над жертвами имеет давнюю традицию: еще в 1946 году венский профессор психиатрии Отто Пётцль издал заключение, согласно которому применение ядов было особенно гуманным умерщвлением, поскольку жертвы умирали во сне. В 1967 году венский судмедэксперт Леопольд Брайтенекер так высказался по поводу иска против врачей, убивавших пациентов в газовых камерах: «Это, безусловно, один из самых гуманных видов убийства». (Ks 1/66 GStA Frankfurt a. M.). Брайтенекер, основатель Австрийского общества судебной медицины, был членом различных комитетов по этике. Его сын Манфред, профессор Института теоретической физики Венского технического университета, позже в том же году заявил, что родственники убитых могут принять факт смерти в газовой камере «как, возможно, утешение».

Жертвы психиатров мало кого тогда интересовали. Неудивительно, что профессор психиатрии Вернер Хейде, курировавший газовые камеры, затем до 1959 года под именем доктора Саваде работал экспертом-оценщиком по делам о компенсациях, о чем прекрасно знали многие из его коллег.

Врачи-убийцы не получили не то, что наказания, но даже общественного порицания. В некрологе Медицинской ассоциации Нижней Саксонии доктору медицинских наук Клаусу Эндрувайту, который участвовал в отравлении газом пациентов психиатрической больницы Зонненштайн в Пирне сказано: «Мы будем помнить его с честью». Некролог клиники Вунсторф Гансу Хайнце, бывшему руководителю крупнейшей фабрики смерти детей в нацистскую эпоху: «Мы будем чтить его память». В некрологе Кильского университета профессору Вернеру Кателю, ответственному за массовое убийство детей, говорится, что он «во многом способствовал благополучию больных детей». Некролог Психиатрической университетской клиники в Дюссельдорфе профессору Фридриху Пансе завершается предложением: «Жизнь на службе страдающим ближним ... завершена». Пансе был экспертом программы Т4, то есть он определял, кто отправится в газовую камеру.

Фармацевтические компании также сумели снять с себя любую ответственность. Их главным аргументом было и по сей день является то, что врачи сами заказывали препараты и сами назначали их пациентам. Например, компания Merck, которая испытывала свой высокоэффективный нейролептик «Децентан» на детях от 5 до 13 лет в клинике Франц Залес Хаус в Эссене, так прокомментировала ситуацию: «Merck предоставляла образцы клиникам, психиатрическим больницам или их врачам, которые изучали показатели и предоставляли свои «отзывы». Кроме того, врачи запрашивали образцы напрямую. (...) Ответственность за применение лекарств лежала (и лежит) на враче.

Источники:

1.     Ernst Klee «Wer Täter ehrt, mordet ihre Opfer noch einmal» 

2.     Stephanie Kowalewski «Medikamentenversuche an Heimkindern»